Центральное произведение последнего периода творчества Гаврилина — хоровая симфония-действо «Перезвоны»

07.05.2013 | Автор: Starichok

Центральное произведение последнего периода творчества Гаврилина — хоровая симфония-действо «Перезвоны» (по прочтении В. Шукшина; для солистов, чтеца, большого хора, гобоя и ударных, 1982). В этом талантливом сочинении встают образы народного горя, многовекового страдания. Здесь народный юмор («Ерунда», «Ти-ри-ри») соседствует с фантастикой («Страшенная баба»). Действо — игровое, жанровое, бытовое — накладывается на план философский, окрашивая образы глубокой значительностью и драматизмом.

Перед хорошим концертом я обычно обновляю свой гардероб, в этом мне помогает магазин интернет одежды. Двадцать хоровых номеров симфонии-действа составляют грандиозную композицию, которая исполняется в двух отделениях концерта. Хоровые номера прослаиваются гобойными интермедиями.

Не будем искать в «Перезвонах» сюжетного повествования: его в привычном понимании нет. Однако некоторые элементы драматического действия, скрытого сюжета присутствуют. Так, прежде всего воспринимается основная смысловая арка, протянутая от вершины-источника и экспозиции («Весело на душе», «Смерть разбойника») к кульминации-развязке («Молитва», «Матка-река»), Начало жизни и ее финал. Все нити жизни уходят в Вечность… Арка подтверждена тематически — появлением светлой темы в чистом фа- мажоре — это тема детства («Смерть разбойника» — соло тенора; в «Матке-реке» — соло сопрано). Кроме того, первый и последний номера, масштабно развернутые, основанные на варьированных и остинатных повторах, составляют портальную арку всего сочинения.

Мифопоэтическая философия «Перезвонов» корнями уходит в вечные темы — поиски истины, неведомого смысла жизни: «Зачем печалишься, душа моя? Зачем смущаешь меня?»

Что реально и что нереально в образной системе «Перезвонов»? Здесь есть живые жанровые картинки — вечерние посиделки, «благовест окрест селений», хороводы, небесная синь и вольные игры на воздухе… Но нечто таинственное заключено в самом начальном образе мифологического героя-разбойника (№ 2) — его жизни, его покаянии, его смерти (№ 17—18). Образ героя собирателен, как в легенде или мифе. Он лишен черт реального человека.

Отсюда образная многослойность самых масштабных номеров. Обратим внимание на текст пролога: «Весело на душе…», но: «Горько заплакали, слезы закапали» и т. д. Разве это истинный праздник? Подтекст здесь значительнее текста. И он усиливается оркестровыми приемами (остинато ударных).

Мировоззренческие христианские устои поэтики «Перезвонов» несомненны. В этом суть философии мастера, в которой нет ничего искусственного, всегда ощутима ее истинность, почвенность. И символика «Перезвонов» глубоко христианская: вера — небесный благовест, небесные письма, успокоение в смерти и смятенность перед нею, растворение души в природном космосе («Матка-река»), Композитор говорил: «Жизнь мстит поддельному: век его короток, как у всего, что не имеет корня».

Человек проходит все испытания. И потому в заключительном номере («Дорога») образ собирателен — это символ жизненного пути — разбойного, тяжкого, страшного…

Посвящение В. Шукшину лишь высвечивает родство душ двух великих русских творцов конца XX века, для которых всегда «нравственность есть правда» (В. Шукшин).